Арест Арсена Люпена
Это путешествие должно было быть весьма приятным и только, но вот завершилось оно необычно. Дело было на трансатлантическом пароходе «Прованс», быстром и комфортабельном судне с приветливым капитаном. Пассажиры все как на подбор достойные члены общества, милейшие люди, и новые знакомства с импровизированными развлечениями способствовали приятному времяпрепровождению. Мы наслаждались волнительным ощущением некоторой оторванности от мира — будто бы мы оказались на неизведанном острове, и, как следствие были буквально вынуждены общаться друг с другом.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, сколько всего необыкновенного и неожиданного может случиться с такими разными людьми, оказавшимися в одном месте? Людьми, которые накануне даже не были знакомы друг с другом, а теперь обречены на крайне близкие отношения. Совместные противостояния переменчивому настрою океана: то неистовому натиску громадных волн, то мучительному однообразию безветренного дня — как звучит! В этом есть что-то трагическое: бушующие волны во время штормов и величественная водная гладь в штиль, волнующее разнообразие и в то же время томительная монотонность… Возможно, именно потому мы все и отправились в это короткое путешествие со смешанными чувствами, где предвкушение тесно переплелось с опасениями.
Но в последние несколько лет путь трансатлантического путешественника стал более оживлённым. Маленький плавучий остров, который нёс его от берега к берегу, раньше был полностью оторван от остального мира — но теперь к нему всегда тянется тоненькая ниточка связи, доступная даже в самом сердце водных просторов Атлантики. Эта связь — беспроводной телеграф, позволяющий нам получать новости с земли весьма загадочным образом. О, мы прекрасно знаем, что новости не передаются по особым, невидимым проводам. Нет, этот процесс гораздо более необъясним, более романтичен. К нашим услугам силы ветра, коими это чудо прогресса и пользуется.
Уже в первый же день путешествия мы буквально чувствовали, что нас то ли преследует, то ли сопровождает, то ли даже опережает этот далёкий голос телеграфа. Почти каждому из нас он время от времени шептал слова из мира, оставшегося на берегу. Два моих друга отправили мне сообщения. Десять, двадцать человек отправили свои напутственные слова другим пассажирам — кому-то ободряющие, кому-то тревожные.
На второй день мы были на расстоянии пятисот миль от французского побережья, когда разыгрался сильный шторм. По беспроводному телеграфу пришло следующее сообщение: «На вашем судне находится Арсен Люпен, первый класс, светлые волосы, ранен в правое предплечье, путешествует один под именем Р…»
И тут небо осветила страшная вспышка, и молния пронзила грозовые тучи. Электрические волны прервались, и остальная часть телеграфической депеши до нас не дошла. Мы успели узнать лишь первую букву имени, под которым скрывался Арсен Люпен.
Вне всяких сомнений, если бы речь шла о ком-то другом, этот секрет бы тщательно охранялся как телеграфистом, так и офицерами судна. Но эта новость была обречена стать достоянием общественности, и даже строжайшая секретность не смогла бы этому воспрепятствовать. Итак, в тот же день это сообщение стало главной темой сплетен. Никто из пассажиров не знал, кто же пустил этот слух, но все были уверены в одном: среди нас скрывается знаменитый Арсен Люпен.
Арсен Люпен среди нас! Легкомысленный грабитель, о чьих свершениях последние месяцы только и пишут во всех газетах! Таинственная личность, с которой вступил в противостояние Ганимар, наш самый находчивый и неумолимый детектив. О, что за драма развернётся на этой необычной сцене! Арсен Люпен, эксцентричный джентльмен, чья деятельность ограничивается только шато и салонами. Грабитель, который однажды ночью пробрался в резиденцию барона Шормана, не взял оттуда ни единой безделушки, но оставил, однако, свою визитку с такими словами: «Арсен Люпен, благородный грабитель, вернётся, когда мебель будет подлинной». Арсен Люпен — человек с тысячью обличий: то шофёр, то сыщик, то букмекер, то русский врач, то испанский тореадор, то коммивояжёр, то крепкий юноша, то дряхлый старик.
Подумать только! Арсен Люпен где-то рядом, на борту нашего трансатлантического парохода, в этом маленьком уголке мира! Он может быть где угодно: в этом обеденном зале, в той курительной комнате, в этой музыкальной комнате! Возможно, этот джентльмен — Арсен Люпен? Или тот? Или он — мой сосед за столом? Сосед по каюте?
— И нам с таким положением дел быть ещё пять дней! — воскликнула мисс Нелли Андердаун на следующее утро. — Это невыносимо! Надеюсь, его арестуют.
Затем, обращаясь ко мне, она спросила:
— Вот вы, месье д’Андрези, в близких отношениях с капитаном. Конечно же, вы что-то знаете?
Я был бы счастлив, если бы обладал хоть какой-то информацией, которая могла бы заинтересовать мисс Нелли. Блистательное создание, она неизбежно привлекала к себе внимание в любой ситуации, в любом антураже. Богатство и красота сливаются в соблазнительную комбинацию, и Нелли обладала и тем, и другим.
Выросшая в Париже под присмотром матери-француженки, она отправилась навестить своего отца, миллионера Андердауна из Чикаго. Её сопровождала одна из подруг, леди Жерлан.
Сначала я решил было с ней пофлиртовать, но плавание нас всех быстро сблизило — и вскоре я был поражён её очаровательными манерами в самое сердце. Мои чувства стали слишком глубокими и трепетными, чтобы быть лишь почвой для лёгкого флирта. И стоит отметить, что она принимала мои знаки внимания с некоторой благосклонностью, удостаивала мои остроты улыбками и проявляла интерес к моим историям. Однако я чувствовал, что у меня есть соперник в лице молодого человека со спокойными манерами и утонченным вкусом. Временами мне казалось, что мисс Нелли предпочитает его немногословные шутки моей парижской несерьёзности. Он входил в круг поклонников, окружавших мисс Нелли в тот момент, когда она обратилась ко мне с вышеупомянутым вопросом, — все мы расположились в креслах на палубе. Небо было чистым, от грозы, прошедшей накануне вечером, не осталось и следа. Погода была восхитительной.
— Точных сведений у меня нет, мадемуазель, — ответил я, — но, быть может, мы сами расследуем эту тайну? Уверен, получится не хуже, чем у детектива Ганимара, личного врага Арсена Люпена!
— О! Вы высоко метите, месье.
— Вы льстите мне, мадемуазель. Прежде всего позвольте спросить, кажется ли вам эта задача сложной?
— Кажется, и очень сложной.
— Не забыли ли вы, что у нас есть ключ к решению этой загадки?
— Какой же ключ?
— Во-первых, Арсен Люпен здесь под именем на букву «Р»…
— Довольно расплывчатый факт, — отметила мисс Нелли.
— Во-вторых, он путешествует один.
— И как это нам поможет?
— В-третьих, он блондин.
— Продолжайте.
— И тогда нам остаётся только просмотреть список пассажиров и воспользоваться методом исключения.
Этот список был у меня в кармане, я достал его и быстро пробежался по нему взглядом.
— Я вижу, что в списке пассажиров всего тринадцать человек, чьи имена начинаются на букву «Р».
— Всего тринадцать? — изумилась мисс Нелли.
— Тех, кто путешествует первым классом, да. И из этих тринадцати девять в сопровождении женщин, детей или прислуги. Таким образом, осталось только четыре путешествующих в одиночку джентльмена. Первый — маркиз де Равердан…
— Секретарь американского посла, — перебила меня мисс Нелли. — Я с ним знакома.
— Майор Раусон, — продолжил я.
— Он мой дядя, — откликнулся кто-то из присутствующих.
— Месье Ривольта?
— Здесь! — воскликнул итальянец с густейшей чёрной бородой.
Мисс Нелли звонко рассмеялась.
— Этого джентльмена вряд ли можно назвать блондином, — подметила она.
— Итак, — подытожил я, — мы вынуждены прийти к выводу, что виновный — последний в нашем списке.
— И как же его зовут?
— Месье Розен. Кто-нибудь его знает?
Тишина была мне ответом. Мисс Нелли повернулась к молчаливому молодому человеку — тому самому, чьё внимание к ней меня так раздражало, — и спросила:
— Что ж, месье Розен, почему бы вам не ответить?
Все взгляды обратились на него. Месье Розен был блондином. Тишина стала прямо-таки оглушающей. Признаться, я и сам был в некотором шоке, и молчание, последовавшее за вопросом мисс Нелли, свидетельствовало, что остальные присутствующие также забеспокоились. Однако происходящее отдавало и долей абсурда, поскольку упомянутый джентльмен вовсе не походил на легендарного вора.
— Почему бы мне не ответить? — переспросил он. — Что ж. Учитывая моё имя, тот факт, что я путешествую один, а также цвет моих волос, даже я согласен: всё совпадает, и меня следует арестовать.
Когда он произносил эти слова, у него был весьма странный вид. Его тонкие губы были плотно сжаты, лицо ужасно бледное, а глаза налиты кровью. Месье Розен, конечно же, шутил, но эти его черты вкупе со словами складывались в диковинный образ.
— Но вы не ранены? — наивно спросила мисс Нелли.
— Это верно, — ответил он, — я не ранен.
Затем он снял манжету и закатал рукав, показав свою руку. Свою левую руку! И я уже собрался было обратить внимание на этот факт, как вдруг нечто новое отвлекло нас всех. Леди Жерлан, подруга мисс Нелли, в сильном возбуждении выбежала на палубу и направилась к нам.
— Мои драгоценности, мой жемчуг! — воскликнула она, заламывая руки. — Кто-то украл их все!
Как вскоре выяснилось, пропали вовсе не все драгоценности. Вор забрал только часть из них, что было весьма любопытным фактом. Золотое солнце с бриллиантами, драгоценные подвески, браслеты и ожерелья — из всего этого пропали лишь самые небольшие, но дорогие камни. Они были извлечены из своих оправ, которые остались небрежно разбросаны по столу, словно цветы, у которых безжалостно оборвали прекрасные лепестки. Похоже, кража произошла в тот момент, когда леди Жерлан пила чай. Среди бела дня, в каюте, дверь которой выходит в оживлённый коридор. Кроме того, вору пришлось вскрыть дверь, отыскать шкатулку с драгоценностями, спрятанную на дне шляпной коробки, открыть её, выбрать желаемое и извлечь камни.
Разумеется, все пассажиры мгновенно пришли к одному и тому же выводу: всё это дело рук Арсена Люпена.
В тот день за обеденным столом места справа и слева от Розена пустовали, а вечером прошёл слух, что капитан посадил его под арест. Остальные пассажиры с облегчением выдохнули, обрадовавшись вернувшемуся ощущению безопасности. Вечером снова возобновились игры и танцы. Особенно происходящему радовалась мисс Нелли — в ней чувствовался некий дух беззаботной весёлости. Было очевидно, что если внимание Розена и было ей приятно вначале, то теперь она о нём позабыла напрочь. Её обаяние и смешливость окончательно убедили меня совершить следующий шаг. В полночь, под светом яркой луны, я раскрыл ей глубины своего пылкого обожания, и этот жест, похоже, не вызвал у неё недовольства.
А на следующий день, к нашему всеобщему изумлению, Розен вышел на свободу. Мы узнали, что улик против него было недостаточно. Он предъявил совершенно обычные документы, из которых следовало, что он сын богатого купца из Бордо. Кроме того, на его руках не было ни малейших следов ранений.
— Документы! Свидетельства о рождении! — восклицали недруги Розена. — Само собой, у Арсена Люпена их предостаточно. А что касается раны, то либо её у него никогда и не было, либо он успел исцелиться.
Затем стало известно, что во время кражи Розен был замечен прогуливавшимся по палубе. На что его недруги немедля возразили, что такой человек, как Арсен Люпен, может совершить преступление, не присутствуя при этом на месте. Как бы то ни было, оставался ещё один нюанс, который никак не укладывался в головах даже у самых скептически настроенных пассажиров: кто, кроме Розена, подходил под описание — путешествовал один, был блондином и носил имя, начинающееся на букву Р? На кого ещё могла указывать телеграмма?
Когда за несколько минут до завтрака Розен решительно подошёл к нашей группе, мисс Нелли и леди Жерлан встали и ушли.
Через час из рук в руки начали передавать рукописный циркуляр — от матросов стюардам, от стюардов пассажирам всех классов и так далее, пока все не были уведомлены о следующем: месье Луи Розен предложил вознаграждение в десять тысяч франков за обнаружение Арсена Люпена или другого человека, замеченного с украденными драгоценностями.
— И даже если никто мне не поможет, я сам разоблачу этого негодяя, — заявил Розен.
Розен против Арсена Люпена! Или, если следовать текущим мнениям, Арсен Люпен против самого себя. Состязание обещало быть занятным.
В течение следующих двух дней ничего не случилось. Мы наблюдали, как Розен день и ночь бродил по палубам, искал, расспрашивал, расследовал. Капитан также проявил похвальную активность. Он приказал обыскать судно от носа до кормы и обшарить все каюты, полагая, что драгоценности могут быть спрятаны где угодно, только не в комнате самого вора.
— Полагаю, скоро они что-нибудь да найдут, — отметила мисс Нелли за беседой со мной. — Пусть Арсен Люпен и мастер своего дела, но даже он не может заставить бриллианты и жемчуг стать невидимыми.
— Определённо не может, — согласился я, — но капитан должен также осмотреть подкладки наших шляп и жилетов. И всё, что мы носим с собой.
Затем я достал свой «Кодак» 9x12, которым я фотографировал мисс Нелли в разных позах, и добавил:
— В аппарате размером не более этого кто-то мог бы спрятать все пропавшие драгоценности леди Жерлан. Он мог притвориться, что фотографирует, и никто бы ничего не заподозрил.
— Но я слышала, что каждый вор оставляет после себя какую-то зацепку, — заметила мисс Нелли.
— В целом это верно, — кивнул я, — но есть одно исключение: Арсен Люпен.
— Почему же?
— Потому что он думает не только о краже, но и обо всех связанных с ней обстоятельствах, которые могут послужить подсказкой о его личности.
— Несколько дней назад вы были более уверены в своих способностях раскрыть его личность.
— Да, но с тех пор я увидел плоды его трудов.
— И что же сейчас вы думаете о расследовании? — спросила она.
— На мой взгляд, мы зря тратим время.
И, как и следовало ожидать, расследование не дало никаких результатов; вместо этого украденными оказались ещё и часы капитана. Он был в ярости и утроил свои усилия. За Розеном стали наблюдать ещё внимательнее, чем раньше. На следующий день часы были найдены в шкатулке второго помощника капитана, где тот хранил свои манжеты.
Это событие весьма нас удивило и продемонстрировало, что Арсен Люпен, хоть и грабитель, не был обделён чувством юмора. Он умел совмещать работу и развлечения. Это напомнило нам об авторе, который чуть не умер от смеха, читая собственную пьесу. Арсен Люпен, безусловно, был определённого рода творцом. Всякий раз, когда я видел Розена, мрачного и замкнутого, и думал о двух ролях, которые он играл одновременно, я невольно испытывал восхищение.
Вечером следующего дня дежурный по палубе услышал стоны, доносящиеся из самого тёмного угла корабля. Он пошёл на звук и обнаружил лежащего ничком мужчину, голова которого была замотана толстым серым шарфом, а руки связаны какой-то верёвкой. Это был Розен — на него кто-то напал, связал и ограбил. На визитке, приколотой к его пальто, было написано следующее: «Арсен Люпен с удовольствием принимает десять тысяч франков, предложенные месье Розеном». В украденном портмоне было двадцать тысяч франков.
Конечно, некоторые обвинили несчастного Розена в том, что он сам подстроил это нападение. Но помимо того, что он не смог бы сам связать себя подобным образом, было установлено, что почерк на визитке совершенно не похож на почерк Розена. Напротив, линии весьма напоминали почерк Арсена Люпена, образец которого был в одном из выпусков газеты, доставленной на борт парохода перед отплытием.
Похоже, Розен всё же не был Арсеном Люпеном, а был всего лишь Луи Розеном, сыном бордосского купца. Арсен Люпен всё ещё скрывался среди нас, и это было весьма тревожным фактом.
Более того, мы были в таком ужасе, что никто не хотел оставаться один в пассажирском салоне или гулять по безлюдным местам судна. Мы старались не упускать никого из виду, но даже самые близкие знакомые смотрели друг на друга с опаской. Взаимное недоверие глубоко пустило корни на нашем пароходе. Арсен Люпен мог быть кем угодно. Наше возбуждённое воображение приписывало ему чудесные способности и неограниченные возможности. Мы предполагали, что он способен принимать самые неожиданные обличья: сегодня он уважаемый майор Раусон, завтра — благородный маркиз де Равердан, послезавтра — кто-то ещё, хорошо нам известный, с женой, детьми и слугами. Обличающая буква «Р» в имени перестала быть решающим фактором.
Первые беспроводные телеграммы из Америки не принесли облегчения; если новости и были, капитан нам о них не сообщил. Эта информационная тишина не была умиротворяющей.
Последний день на пароходе казался нам бесконечным. Нас охватил страх, словно перед какой-то катастрофой. Как будто бы в следующий раз совершится не простая кража или сравнительно безобидное нападение, а настоящее преступление, убийство! Никто не предполагал, что Арсен Люпен ограничится лишь двумя пустяковыми проступками. Ведь он был, по сути, истинным хозяином нашего парохода. Капитан и офицеры были бессильны ему помешать, и Арсен Люпен мог делать всё, что ему заблагорассудится. Наше имущество и наши жизни были в его руках.
И всё же для меня это время состояло из восхитительных моментов, проведенных с мисс Нелли, что позволило окончательно установить между нами весьма доверительные отношения. Происходящее сильно на неё повлияло. Мисс Нелли, будучи очень нервной натурой, добровольно стремилась под моё крыло в поисках защиты и безопасности — кои я с радостью ей предоставлял. Про себя я был весьма признателен Арсену Люпену. Ведь разве не благодаря ему мы с мисс Нелли так сблизились? Теперь я мог предаваться восхитительным мечтаниям о любви и счастье — мечтаниям, которые, как я чувствовал, были приятны и для мисс Нелли. Её улыбка и взгляды поощряли мои грёзы, а её мягкий тон поддерживал росток надежды на их взаимность.
— Вы весьма бледны, мисс Нелли, — сказал я своей спутнице, когда она опёрлась на мою руку, едва не упав в обморок.
— А вы! — воскликнула она. — Ах! Вы словно совсем другой человек.
— Какой волнительный момент, подумать только! — ответил я. — Я рад провести его с вами, мисс Нелли. И позвольте выразить надежду, что в вашей памяти я…
Но она не слышала моих слов — мисс Нелли заметно волновалась и переживала. Трап соединил наше судно и пристань, но не успели мы сделать и шагу, как на борт поднялись таможенные служащие в форме.
— Я не удивлюсь, если окажется, что Арсен Люпен сбежал с парохода во время плавания, — пробормотала мисс Нелли.
— Возможно, он предпочёл смерть бесчестью, и дно Атлантики — тюремной камере.
— Не смейтесь, — пожурила меня мисс Нелли.
Мой взгляд скользнул вдоль трапа и зацепился за одну из стоящих там фигур. Я вздрогнул и вместо ответа спросил:
— Видите того сухонького старика, который стоит у края трапа?
— С зонтиком и в оливково-зелёном пальто?
— Это Ганимар.
— Ганимар?
— Да. Знаменитый детектив, который поклялся поймать Арсена Люпена. Ох, теперь мне стало ясно, почему мы не получали никаких новостей с этой стороны Атлантики. Здесь был Ганимар! А он всегда держит свои дела в тайне.
— Думаете, он арестует Арсена Люпена? — спросила мисс Нелли.
— Кто знает? Там, где замешан Арсен Люпен, всегда есть место неожиданностям.
— О, я бы хотела увидеть, как его арестуют! — воскликнула она с тем болезненным любопытством, что часто свойственно женщинам.
— Весьма вероятно, вам придётся запастись терпением. Арсен Люпен, несомненно, уже увидел своего врага и не спешит покидать пароход.
Пассажиры один за другим спускались по трапу. Опираясь на зонт, Ганимар с безразличным видом стоял внизу и, казалось, не обращал никакого внимания на толпу, которая спешила сойти на землю. Маркиз де Равердан, майор Раусон, итальянец Ривольта и многие другие уже покинули судно, когда наконец появился Розен. Бедный Розен!
— Возможно, это всё же он, — сказала мне мисс Нелли. — А вы как думаете?
— О, я думаю, было бы весьма интересно сделать снимок Ганимара и Розена вместе. Возьмите камеру, у меня заняты руки.
Я передал ей фотокамеру, но слишком поздно, чтобы она смогла сделать тот самый снимок, — Розен уже проходил мимо детектива. Офицер-американец, стоявший за спиной Ганимара, наклонился вперёд и прошептал ему что-то на ухо. Детектив пожал плечами, и Розен прошёл дальше. Никто его не остановил. Боже мой, но кем же тогда был Арсен Люпен?
— Да, — сказала мисс Нелли вслух, будто бы отвечая на мой невысказанный вопрос, — кто же тогда был грабителем?
На борту парохода оставалось не более двадцати человек. Она внимательно осматривала их, одного за другим, опасаясь, что и среди них нет Арсена Люпена.
— Больше мы ждать не можем, — сказал я ей.
Мисс Нелли направилась к трапу, и я последовал за ней. Но не успели мы сделать и десяти шагов, как Ганимар преградил нам путь.
— В чём дело? — воскликнул я.
— Постойте, месье. Вы куда-то спешите?
— Я сопровождаю мадемуазель.
— Постойте, — повторил он властным тоном и, глядя мне в глаза, спросил, — Арсен Люпен, не так ли?
Я рассмеялся и ответил:
— Увы, нет, всего лишь Бернар д’Андрези.
— Бернар д’Андрези умер в Македонии три года назад.
— Если бы Бернар д’Андрези был мёртв, меня бы здесь не было. Но вот он я, так что вы, очевидно, ошиблись. Вот мои документы.
— Они принадлежат д’Андрези, и я могу в деталях рассказать, как они оказались в вашем распоряжении.
— Что за глупости! — воскликнул я. — Арсен Люпен плыл под именем, начинающимся на букву «Р»!
— Да, и это было очередной вашей уловкой. Ложный след, успешно обманувший всех в Гавре. Дорогой мой, вы хороший игрок, но на этот раз удача от вас отвернулась.
Я на мгновение замешкался — и Ганимар резко ударил меня по правой руке. Крик боли невольно вырвался из моего горла; то самое ранение, упомянутое в телеграмме, всё ещё не зажило.
Выхода не было, и я был вынужден сдаться. Я повернулся к мисс Нелли, которая слышала каждое слово. Наши взгляды встретились. Затем она посмотрела на «Кодак» в своих руках и снова на меня, и кивнула, тем самым дав понять, что ей всё стало ясно. Ведь именно там, в чехле моего «Кодака» между узкими складками чёрной кожи, были спрятаны двадцать тысяч франков Розена и жемчуг с бриллиантами леди Жерлан.
О, клянусь, в тот мрачный миг, когда я оказался во власти Ганимара и двух его помощников, мне было безразлично всё: мой арест, враждебность окружающей толпы… всё, кроме одного вопроса: что же сделает мисс Нелли с доверенной ей тайной?
В отсутствие этой существенной и неопровержимой улики мне нечего было бояться. Но решится ли мисс Нелли предоставить доказательства Ганимару? Предаст ли она меня? Сыграет ли она роль врага, что не может простить, или женщины, чью неприязнь смягчили снисходительность и невольное сопереживание?
Она прошла мимо меня; я ничего не сказал, но низко поклонился. Смешавшись с другими пассажирами, мисс Нелли направилась к выходу с моим «Кодаком» в руках. Мне пришло в голову, что она может не осмелиться разоблачить меня публично, но сделает это, когда доберётся до более уединённого места. Однако, пройдя всего несколько шагов по трапу, она с наигранной неловкостью покачнулась и уронила камеру в воду между судном и причалом. Затем она быстро прошла дальше на берег и скрылась из виду в толпе.
Мисс Нелли исчезла из моей жизни навсегда.
Я замер на мгновение, а затем, к великому изумлению Ганимара, пробормотал:
— Как жаль, что я не порядочный джентльмен!
Таковой была история ареста Арсена Люпена, рассказанная мне им самим. Благодаря разным событиям, которые я опишу позднее, между нами возникла определённая связь… могу ли я назвать её дружеской? Пожалуй, да, осмелюсь предположить, что Арсен Люпен удостоил меня своей дружбой. Более того, именно благодаря этой дружбе он иногда посещает меня в тишине моей библиотеки, привнося в неё юношеский пыл, заразительный энтузиазм и радости человека, к которому судьба всегда благосклонна.
Как он выглядит? Ох, как же мне его описать? Мы виделись около двадцати раз, и всякий раз он был кем-то другим. И даже сам он как-то сказал мне следующее: «Я больше не знаю, кто я. Я не узнаю себя в зеркале». Безусловно, Арсен Люпен был прекрасным актёром и обладал удивительными навыками маскировки. Без малейших усилий он мог перенять голос, жесты и манеры другого человека.
«Так почему же, — сказал он мне тогда, — я должен придерживаться одной формы и постоянных черт? Почему бы не избавиться от опасностей, связанных с вечно неизменной личностью? Пусть мои действия станут моим лицом!»
И добавил с оттенком гордости: «Тем более так никто и никогда не сможет с полной уверенностью сказать, мол, это Арсен Люпен! Но при этом люди смогут увидеть последствия моих действий и безошибочно провозгласить: да, это дело рук Арсена Люпена!»